На главную | Записки лётчика-штурмовика

Я воевал у Великих Лук

Утром 12 февраля 1944 года мы с Мишей Байзегитовым, следуя в боевые полки, подъезжали к областному центру Великие Луки. Вскоре поезд остановился и в полупустом вагоне послышалось: «Приехали, выходите». Мы с Мишей сошли на снег, кругом ровное заснеженное поле. Полагая, что поезд остановился где-то на перегоне, мы поспешили обратно в вагон, чтобы не остаться одним в глухом месте. Но путь нам преградил проводник, который видел такое не первый раз, и сказал: «Нет, нет. Приехали. Это Великие Луки. Поезд дальше не пойдет. За Новосокольниками линия фронта».

Мы осмотрелись: станции нет, областного города тоже. На местах домов горы щебня, занесенных снегом. Жителей не видно. Лишь вдали на берегу Ловати одиноко над мертвым городом возвышалась церковь. Когда мимо нее проезжали, то удивились: как она устояла вся пробитая снарядами.

Ночью с большим трудом на попутных машинах мы добрались до штаба 225-й штурмовой авиационной дивизии, где лейтенант Байзегитов, имевший орден Красного Знамени, был назначен в знаменитый 118-й гвардейский штурмовой авиационный Курский полк, а я старший сержант, не имевший боевого опыта, – в 825-й штурмовой авиационный полк. 118-й полк базировался на аэродроме Сидоровщина, а наш рядом на аэродроме Горушка. Но вскоре после третьего боевого вылета я был переведен в 118-й полк, в котором воевал до конца войны.

А было так. Мы восьмеркой Ил-2 полетели уничтожать артиллерийские батареи врага в районе Пустошки. Я шел ведомым у ведущего группы. На подходе к цели ударила немецкая зенитная артиллерия и сразу сбила три самолета, в том числе ведущего. Волей обстоятельств я оказался ведущим и повел оставшихся в атаку на цель. Во время перехода в пикирование был сбит еще один самолет. Но боевой порядок моей группы не дрогнул. Мы выполнили боевую задачу и оставшихся летчиков я привел на аэродром.

Из Сидоровщины 118-й полк, в котором я уже служил, 18 марта перелетел на аэродром Медведково, находившийся на окраине Великих Лук и над городом часто приходилось пролетать. В нем сохранились три полуразрушенных дома у станции и несколько коробок корпусов мясокомбината на восточной окраине. Печальной была эта картина.

Слева А. Полунин, С. Джиловян, В. Свищев, К. Юров, Д. Лозовой.

Через неделю вся авиация 15-й воздушной армии, в том числе и наш 118-й полк, включились в боевые действия по поддержке сухопутных войск в боях за плацдарм на левом берегу реки Великой, западнее города Пушкинские горы. Этот плацдарм имел исключительное значение, так как с него наше комадование планировало нанести удар на Ригу по кратчайшему расстоянию и отрезать пути отхода в Германию всей группе армий «Север», в которую входили 16, 18-я армии и оперативная группа «Нарва». Немцы увидели грозящую им опасность и начали стягивать к плацдарму наземные войска, истребителей и зенитную артиллерию. В результате здесь развернулись жестокие бои на земле и в воздухе.

Делаем по несколько вылетов в день на поддержку сухопутных войск. В небе ни облачка, а над плацдармом - сизая мгла от разрывов снарядов артиллерии и пожаров. Когда подходим к линии фронта, то видим, как в этой мгле в смертельной схватке вьются истребители, штурмовики стреляют по войскам противника или на малой высоте выскакивают из этого пекла, а на смену им идем мы.

Однажды шестеркой подходим к плацдарму на высоте метров 700. Справа и слева по паре истребителей прикрытия Як-1. Ведущий гвардии капитан А. Шагинов, я его ведомый и далее еще четыре Ил-а. Идем еще по своей территории, а начала бить немецкая зенитная батарея среднего калибра, поставленная у линии фронта. Снаряды рвутся метрах в 10 впереди. Ил-2 бронированные самолеты и осколки снарядов нам не страшны. Но немцы внесут поправку в прицел и начнут нас сбивать один за другим и не дадут выполнить боевую задачу. Истребители, увидев опасность, ушли вверх, а мы продолжаем полет. Разрывы снарядов все ближе и ближе. Пытаюсь увидеть батарею, но не могу на долго отвлекаться от пилотирования самолета в группе. Батарею же найти на пестрой местности очень сложно, но я продолжаю искать. Вдруг увидел: как над маленьким леском мелькнут языки трех выстрелов, то через несколько секунд разрываются три снаряда перед нами. Проверил – повторяется. Обнаружена батарея. Докладываю об этом ведущему и по его разрешению перехожу в пикирование на батарею. Началась дуэль меня и батареи. Она дала по мне залп и промахнулась, а красные шары моих двух 37-мм пушек скрывались в месте, откуда вырывались выстрелы. С уменьшением дальности к пушкам подключил два пулемета, а на высоте 50 метров сбросил на нее все бомбы. Батарея была уничтожена и больше в этом районе не появлялась. Группа же без потерь выполнила боевую задачу. Я шел ниже и сзади нее и на меня порой преключала огонь вся зенитная артиллерия и пришлось применить все виды противозенитного маневрирования.

Когда мы сели на аэродроме, то к нам приехали истребители прикрытия во главе с их ведущим Бибениным, посмотреть на летчика так смело и точно уничтожевшего опасную зенитную батарею. Они видели этот поединок и обеспечили прикрытие моего самолета от атак истребителей противника.

Во второй половине апреля жаркое солнце растопило снег, наступила распутица, аэродром раскис, бои на плацдарме прекратились.

На фронте наступила оперативная пауза. А немцы, имея в Риге бетонированную взлетно-посадочную полосу, решили уничтожить значительную часть самолетов 15-й воздушной армии на аэродроме Медведково, где базировались полки 225-й штурмовой и 315-й истребительной авиационных дивизий. Самолеты их стояли вокруг летного поля в два ряда крыло к крылу. Такого количества самолетов на аэродроме мне не приходилось больше видеть. При этом достаточно было попасть в один самолет и огонь перекинулся бы на соседние. Такой скученности базирования нельзя было допускать. Этой оплошностью и решили воспользоваться немцы.

24 апреля с наступлением сумерек немецкие бомбардировщики начали бомбить станцию Великие Луки. Нам с околицы деревни было видно, как их бомбы по четыре в ряд ложились по железнодорожным путям, так как составов не было. Зенитная артиллерия вела огонь, но его интенсивность снижалась и вскоре прекратился. С наступлением темноты поток немецких бомбардиров щиков пошел на наш аэродром, где послышались взрывы, что-то горело и в разные стороны летели ракеты, в склад которых попала бомба. Казалось, что все там разбито и сгорело. На рассвете мы приехали на аэродром и удивились: все цело и сгорел только один Як на обособленной стоянке. Пламя от него не перекинулось на другие самолеты. Это явилось следствием практичности немцев, которые решили в эту ночь вывести из строя летное поле, а в последующие уничтожить самолеты. На летное поле они сбросили большое число крупнокалиберных бомб, не зная, что природа до них вывела его из строя. Если б они даже часть бомб сбросили на стоянки самолетов, то мало бы что от них осталось.

Командование стало искать метод рассредоточения самолетов. И решило в первую очередь вывести из под удара наш гвардейский полк. Для этого нашли на окраине аэродрома небольшую сухую площадку. На нее трактором вытаскивали самолеты и летчики с большим риском взлетали. Все взлетели благополучно, ушли на тыловой аэродром и больше в Великие Луки не возвращались.

© Виктор Свищев, 2011

В данном виде статья впервые опубликована в газете "Великолукская Правда" 22 июня 2011 года.